Неандертальский параллакс - Страница 285

285

И сейчас это случилось снова, во второй раз за день. Мэри совершила трёхпальцевый ритуал, но когда, по прошествии близкого к бесконечности времени система, наконец, перезагрузилась, она наотрез отказалась восстанавливать сетевое подключение.

Мэри вздохнула. Было семь вчера, но просто отправиться домой она не могла: ей нужно дождаться, пока Понтер с Адекором вернутся из больницы, чтобы отвезти их обратно в Бристоль-Харбор.

Конечно, в штаб-квартире «Синержди Груп» есть множество других компьютеров, но…

У Джока в кабинете было модное аэроновское кресло, про которые она читала в каталоге «Sharper Image». Реклама обещала суперкомфортабельный эргономический рай. Конечно, он, вероятно, подогнал его высоту и наклон под свой долговязое тело, но, всё же, работая в директорском кабинете, она могла бы опробовать директорское кресло.

Мэри поднялась и направилась на первый этаж по лестнице, укрытой бордовым ковром. Дверь в кабинет Джока была широко распахнута, и Мэри вошла. У Джока было огромное окно-эркер, выходящее на юг, на пристань для яхт.

Она подошла к директорскому суперкреслу — воронёный метал и пластик, спинка из чёрной мелкой сетки, якобы позволяющей спине сидящего дышать. Чувствуя себя проказничающей школьницей, она опустилась в кресло и откинулась назад.

Бог ты мой, подумала она. В кои то веки продукт, про который реклама не врёт! Кресло было удобно сверх всякой меры. Она упёрлась ногами в пол, покрутив его вправо и влево. Мэри знала, что аэроны стоят как самолёты, но она должна заполучить такое же для себя…

Понежившись в кресле ещё пару минут, она принялась за работу. Компьютер Джока, который, узнав о приступе Лонвеса Троба, покинул кабинет в большой спешке, всё ещё был подключён к сети под его именем. Мэри предполагала, что её пароль должен сработать и с этой машины, но не была в этом уверена, так что решила ничего по возможности не трогать и продолжить свою работу в сеансе Джока. Она открыла на сервере папку «Неандертальская генетика» и…

Брови Мэри взлетели вверх. Она проводила большую часть времени в этой папке, но сейчас в ней были две иконки, которых она никогда до сих пор не видела. Она занервничала: она редко забывала сохраняться, однако, возможно, падение операционки на её компьютере наверху поломало файловую систему рабочей папки.

Она решила проверить это, кликнув на одной из иконок, которые она видела впервые — она выглядела как красно-чёрная двойная спираль. Мэри знала большинство используемых в генетике прикладных программ и могла узнать их иконки, но эта была явно незнакома.

Через мгновение открылось окно. В его заголовке значилось «USAMRIID Geneplex — Surfaris», а само окно было заполнено текстом и формулами. Акроним USAMRIID довольно часто появлялся в литературе по генетике: он означал «Институт медицинских исследований инфекционных заболеваний Армии США». Geneplex — это, очевидно, название программы. Но вот про «Surfaris» Мэри не могла ничего сказать.

И всё же она пробежала глазами содержимое окна. Оно оказалось совершенно потрясающим. В ходе одной из первых её работ здесь в «Синерджи» она пыталась использовать явление «подсчёта кворума» у бактерий, чтобы узнать, сколько на самом деле присутствует пар хромосом — двадцать три или двадцать четыре. Но не получилось. Во-первых, механизм кворума, похоже, не способен настолько точно различать количество. Во-вторых, хромосомы выделяются из хроматина только во время митоза, который, разумеется, никак не является нормальным состоянием клетки.

Но у Джока, по-видимому, был ещё кто-то, кто работал над этой проблемой, и этот генетик разработал гораздо более простую методику. У глексенов предковые хромосомы два и три слились, образовав гораздо более длинную хромосому. Гены, которые раньше располагались на краю хромосомы два теперь примыкали к генам начала хромосомы три где-то посередине новой комбинированной хромосомы.

Те же самые гены присутствовали и у неандертальцев, только у них они друг к другу не примыкали. У них за последним геном второй хромосомы следовал теломер — своего рода шапочка из «мусорной» ДНК, единственная задача которой — защищать край хромосомы, как пластиковая штучка на конце обувного шнурка. Точно так же перед первым геном третьей хромосомы находится другой теломер — протектор начального края хромосомы. Так что у неандертальцев будет присутствовать такая последовательность:

...

На конце второй хромосомы:

…[другие гены][ген альфа][теломер]

В начале третьей хромосомы:

[теломер][ген бета][другие гены]…

Этих последовательностей не будет нигде в глексенской ДНК. Вместо этого в глексенской ДНК в миллионах базовых пар от теломера встретится такая последовательность, в свою очередь совершенно отсутствующая в ДНК неандертальцев:

...

…[другие гены][ген альфа][ген бета][другие гены]…

Естественное продолжение работы Мэри — и идеальный, свободный от ошибок метод различения двух разновидностей людей даже с помощью клеток, не достигших митоза. Это было именно то, что было нужно Джоку: простой и надёжный метод отличить глексена от бараста.

Мэри порадовалась, когда увидела, что метод включает все три возможные проверки. Теоретически было бы достаточно проверить генетический материал лишь на один из трёх критериев. Наличие любой из первых двух последовательностей — ген альфа или ген бета рядом с теломером — однозначно определяло их носителя как Homo neanderthalensis. А наличие третьей последовательности — гены альфа и бета рядом друг с другом — однозначно определяло Homo sapiens. Но всё всегда может пойти не так, и поэтому методика определения неандертальца включала в себя небольшой алгоритм, представленный — по-видимому, специально для Джока — в словесном виде:

285