Неандертальский параллакс - Страница 211


К оглавлению

211

* * *

На этой версии Земли у Мэри Воган были два дома: она снимала квартиру в Бристоль-Харбор здесь, в окрестностях Рочестера, а также ей принадлежала квартира в кондоминиуме в Ричмонд-Хилле, северном предместье Торонто. В этот второй дом они и направлялись сейчас с Понтером — три с половиной часа на машине от штаб-квартиры «Синержди-Груп». По дороге, сразу после съезда с хайвэя в Буффало, они остановились поесть в KFC — Kentucky Fried Chicken. По мнению Понтера то была самая вкусная еда в мире — мнение, которое Мэри, с некоторым ущербом для своей талии, разделяла. Специи — продукт жаркого климата, изначально призванный маскировать вкус не слишком свежего мяса; народ Понтера, населяющий высокие широты, никогда свою еду ничем особенно не приправлял, так что комбинация из одиннадцати различных трав и специй была на вкус непохожа ни на что из того, что он ел раньше.

Во время поездки Мэри проигрывала CD-диски — её раздражало искать новую радиостанцию каждый раз, когда они удалялись от прежней. Она начала с «Лучшего» Мартины Макбрайд, а сейчас они слушали «Come On Over» Шанайи Твейн. Мэри любила большинство песен Шанайи, но терпеть не могла «Женщину во мне», которой не хватало её фирменного напора. Она всё надеялась как-нибудь собраться и прожечь собственный CD с этим альбомом, но без этой песни.

Они летели по шоссе, музыка играла, солнце садилось — в это время года оно садится рано — и Мэри задумалась. Отредактировать CD-диск проще простого. Отредактировать жизнь трудно. Конечно, в её прошлом было всего несколько моментов, которые она хотела бы вычеркнуть из него. Изнасилование, разумеется — неужели это было всего три месяца назад? Кое-какие финансовые неудачи. Плюс горсточка реплик, сказанных невпопад.

Но вот как насчёт её брака с Кольмом О’Кейси?

Она знала, чего Кольм от неё хочет: чтобы она заявила перед лицом Церкви и Господа, что её брака на самом деле никогда не было. Именно в этом и состояла церковная процедура аннулирования брака: в опровержении, в отрицании того, что брак когда-либо имел место.

Понятное дело, что когда-нибудь Церковь отменит свой запрет на разводы. Пока Мэри не встретилась с Понтером, у неё не было особых причин для того, чтобы свернуть отношения с Кольмом, но теперь она действительно хотела их завершить. И она должна была выбирать между лицемерием — процедурой аннуляции — и отлучением в наказание за развод.

Какая ирония: католик может избавиться от любого греха, просто исповедавшись в нём. Но если тебя угораздило выйти замуж не за того человека, то простого пути назад нет. Церковь желает, чтобы вы оставались вместе, пока смерть вас не разлучит — если только вы не готовы лгать о самом факте своего брака.

Но, чёрт возьми, их с Кольмом брак не заслуживал того, чтобы вот так вот его стереть, вымарать, вычистить отовсюду.

Ну да, она не была на сто процентов уверена, когда принимала его предложение, и сомневалась, когда отец вёл её к алтарю. Но первые несколько лет их брака были хорошим временем, и когда всё испортилось, это произошло лишь из-за изменений в их целях и интересах.

В последнее время было много разговоров о Большом Скачке, когда у людей впервые появилось подлинное самосознание около 40000 лет назад. В жизни Мэри был свой Большой Скачок, когда она осознала, что её желания и карьерные устремления вовсе не должны смирно сидеть на заднем сиденье позади желаний и устремлений её законного супруга. И с этого момента их жизни разошлись — и сейчас их разделяли целые миры.

Нет, она не хочет отрицать свой брак.

Из чего следует…

Из чего вместо аннуляции следует развод. Конечно, нет такого закона, согласно которому глексен — так неандертальцы называют хомо сапиенсов — официально состоящий в браке с другим глексеном, не мог бы вступить в союз с барастом противоположного пола, но в будущем, вне всякого сомнения, такие законы появятся. Мэри всем сердцем желала стать партнёршей Понтера, и чтобы сделать это по-правильному, нужно, наконец, окончательно завершить её отношения с Кольмом.

Мэри завершила обгон, потом взглянула на Понтера.

— Милый? — сказала она.

Понтер едва заметно нахмурился. Для Мэри такое обращение было совершенно естественно, но Понтеру оно не нравилось из-за звука «и», который он сам был неспособен произнести.

— Да? — ответил он.

— Мы ведь собирались переночевать у меня в Ричмонд-Хилле, помнишь?

Понтер кивнул.

— И, в общем, ты также знаешь, что юридически я до сих пор состою в союзе с… с моим партнёром здесь, в этом мире.

Понтер снова кивнул.

— Мне… мне нужно встретиться с ним, если будет такая возможность, прежде чем мы отправимся из Ричмонд-Хилла дальше в Садбери. Скорее всего за завтраком или за ланчем.

— Мне будет любопытно познакомиться с ним, — сказал Понтер. — Посмотреть, какого рода глексенов ты предпочитаешь…

CD-проигрыватель переключился на следующую песню: «Есть ли жизнь после любви?»

— Нет, — сказала Мэри. — В смысле, мне нужно встретиться с ним одной.

Она опять взглянула на Понтера и увидела, как его единственная на оба глаза бровь взбирается на надбровный валик.

— О!.. — сказал он, воспользовавшись английским междометием напрямую.

Мэри снова перевела взгляд на дорогу.

— Пришло время расставить всё по местам.

Глава 3

Я говорил это во время своей предвыборной кампании, и я говорю это снова: президент обязан мыслить масштабно — не только до следующих выборов, а на десятилетия и целые поколения вперёд. И сегодня я хочу поговорить с вами об этой дальней перспективе…

211