Неандертальский параллакс - Страница 107

107

Бедрос, вопреки ожиданиям, ухватил идею сразу же.

— И вы думаете, что если просунуть такую штуку в портал, то он будет оставаться открытым неограниченно долго, и люди смогут ходить по этой трубе, как по тоннелю между двумя вселенными?

— Именно так, — подтвердил Понтер.

— А болезни? — спросила Журат, женщина 141-го поколения из местных Серых. Она сидела напротив Бедроса, так что Понтеру и Адекору пришлось развернуться, чтобы говорить с ней. — Я так поняла, что вы тяжело заболели, когда попали в другой мир.

Понтер кивнул.

— Да. Я там познакомился с глексенским физиком, которая… — Он замолчал, услышав, как один из Серых хихикнул. Самому Понтеру это уже не казалось смешным, но для человека непривычного это звучало как «пещерный философ». — Так вот, — продолжил Понтер, — она предположила, что наши вселенные разошлись где-то сорок тысяч лет назад; это примерно полмиллиона месяцев. Глексены после этого глексены жили очень скученно и искусственно разводили многие виды животных, которыми питались. В этой среде, вероятно, появилось множество болезней, от которых у нас нет иммунитета. Также возможно, что у нас есть болезни, к которым нет иммунитета у них, хотя, как мне сказали, вероятность этого невелика, поскольку у нас плотность населения гораздо меньше. В любом случае, нам понадобится какая-то система обеззараживания, через которую должен будет проходить каждый путешественник, независимо от того, в каком направлении он движется.

— Постойте, — сказал Жиндо, мужчина из южных земель по ту сторону от необитаемого экваториального пояса. К счастью, он сидел рядом с Журат, и Понтеру с Адекором не пришлось снова разворачиваться. — Туннель между мирами будет располагаться на дне Дебральской никелевой шахты, в тысячах саженей под землёй, не так ли?

— Да, — подтвердил Понтер. — Видите ли, наш квантовый компьютер, с помощью которого мы открываем портал, должен быть экранирован от солнечной радиации, иначе он не сможет работать. Такое экранирование обеспечивает толща горных пород.

Бедрос кивнул, и Адекор повернулся к нему.

— Это означает, что между мирами сможет перемещаться лишь относительно небольшое число людей.

— То есть, — подхватила Журат, понявшая, что имеет в виду Бедрос, — мы можем не беспокоиться насчёт вторжения. — Адекор повернулся к ней, Понтер по-прежнему смотрел на Бедроса. — Путешественнику придётся не только пройти через вот этот узкий туннель, но ещё и добраться до поверхности, прежде чем он попадёт в наш мир.

Понтер кивнул.

— Именно так. Вы смотрите в самую кость.

— Я понимаю ваш энтузиазм в этом деле, — подала голос Пандаро, председатель Совета, галасойка 140-го поколения, до этого момента сохранявшая молчание. Она сидела примерно посередине между Бедросом и Журат, так что Понтер повернулся налево, а Адекор — направо, чтобы оказаться лицом к ней. — Но я хотела бы уточнить. Правильно ли я понимаю, что глексены не могут сами открыть портал с той стороны?

— Это так, председатель, — сказал Понтер. — Я, разумеется, многого не знаю об их компьютерных технологиях, но до создания квантового компьютера типа того, что построили мы с Адекором, им ещё очень далеко.

— Насколько далеко? — спросила Пандаро. — Сколько месяцев?

Понтер бросил взгляд на Адекора — в конце концов, он был экспертом по материальной части. Однако по выражению лица Адекора он понял, что тот ответить не готов.

— Я думаю, по меньшей мере триста; возможно, значительно больше.

Пандаро развела руками, словно ответ был очевиден с самого начала.

— Стало быть, нам некуда торопиться. Мы можем изучить дело подробно и без спешки и…

— Нет! — воскликнул Понтер. Взгляды всех присутствующих устремились к нему.

— Прошу прощения? — холодным тоном произнесла председатель.

— Я хотел сказать… просто… что мы не знаем, насколько воспроизводим феномен на длительных отрезках времени. Любое из граничных условий может измениться, и тогда…

— Я понимаю ваше стремление продолжить работу, учёный Боддет, — сказала председатель, — но речь идёт о переносе болезней, о заражении…

— У нас уже есть технологии, позволяющие решить эту проблему, — сказал Понтер.

— Теоретически, — подала голос ещё одна из членов совета. — На практике же метод Кажака никогда не использовался для этой цели. У нас нет полной уверенности…

— Какие вы все робкие, — прервал её Понтер. Адекор бросил на него шокированный взгляд, но Понтер не обратил на партнёра внимания. — Они бы не были так напуганы. Они поднимались на высочайшие вершины их мира! Опускались на дно океана! Они летали в космос! Они были на Луне! Им не свойственна стариковская трусливость…

— Учёный Боддет! — громоподобный глас председателя словно заполнил собой весь Зал Совета.

Понтер замолчал.

— Я… я прошу прощения, — сказал он, — я не имел в виду…

— Я думаю, всем совершенно ясно, что вы имели в виду, — сказала Пандаро. — Но осторожность — это и есть наша работа. На наших плечах — благополучие всего мира.

— Я знаю, — сказал Понтер, пытаясь заставить голос звучать ровно. — Я знаю, но ведь ставка очень высока. Мы не можем просто ждать месяц за месяцем. Мы должны действовать. Вы должны действовать. Прямо сейчас.

Понтер почувствовал, как рука Адекора мягко легла на его плечо.

— Понтер… — тихо сказал он.

Но Понтер дёрнул плечом и высвободился.

— Мы не были на Луне. Мы, вероятно, никогда не полетим на Луну — и это значит, что мы не полетим ни на Марс, ни к звёздам. Эта параллельная Земля — единственный мир, кроме нашего собственного, к которому наш народ когда-либо получит доступ. И такую возможность никак нельзя упускать.

107